В определенном возрасте у ребенка возникает сакраментальный вопрос «Откуда я взялся?». По-английски он звучит как «Where do babies come from?» или «How are babies made?». SM попросил психолога проекта «Неудобный разговор» Екатерину Чурилину рассказать о сексуальном образовании детей с точки зрения речи в англо- и русскоязычной культурах.
К удивлению взрослых, впервые вопрос о природе собственного происхождения возникает в довольно раннем возрасте — в 3–5 лет. Реакция бывает разной. Кто-то возмущается и раздраженно отвечает что-то вроде «Рано тебе еще знать», кто-то отвлекает ребенка и переводит разговор на другую тему, кто-то спокойно говорит: «Из животика» («Babies come out of mommy's belly button»). До сих пор распространены народные версии типа «Аист принес» («Babies are delivered by storks») и «Нашли в капусте» (в Америке находят в крыжовнике: «Babies are found under gooseberry bushes»), но есть и современные, например «Купили в магазине» (американцы, пресекая последующие расспросы, уточняют, что детей продают только ночью и только родителям: «Babies are bought in Walmart at night on the top shelf by moms and dads only»). Но когда дети становятся подростками (teenager), взрослые начинают задумываться о необходимости разговора «про это», про «the big secret».
Вот тут и возникает проблема: а как вообще говорить? Какими словами? Часто, предприняв неловкую попытку, родители слышат в ответ, что ребенок уже что-то знает, и быстро сворачивают неудобную тему. Кто-то предпочитает объясняться на пестиках и тычинках (в англоязычных странах это называют «birds and bees talk», то есть «разговор о птичках и пчелках»). И если до этого возраста (около 12 лет) культурные различия в разговорах о сексе в России и англоговорящих странах незначительны, то после говорить об этом на русском становится проблематично.
Вульгарный и грубый язык, которым обычно описывается секс, не хочется применять в разговоре с подростками. Они сами узнают эти слова и выражения и не стесняются посылать друг друга в или на, но при этом непосредственно сексуального подтекста в таких разговорах не возникает. Использование табуированных тем в качестве ругательств (вроде секса с матерью обидчика) распространено в различных культурах, что можно найти, например, у Чехова в очерках о поездке по Сибири: «Слушая их отборную ругань, можно подумать, что не только у моего возницы, у лошадей и у них самих, но и у воды, у парома и у весел есть матери». В английском языке есть свой аналог — «fuck your mother». Но мат, в том числе и богатый русский, тоже не подходит для подобной беседы.
Другой привычный для родителей вариант — использовать детские названия типа «писи» или «писюна». Но выстроить плодотворный разговор с подростком, используя такой лексикон, объяснить ему нюансы контрацепции (contraception), рассказать про заболевания, передающиеся половым путем (sexually transmitted infection), мастурбацию (masturbation), процесс зачатия (conception или fertilization) и родов (childbirth), про то, что существует понятие «возраст согласия» (age of consent), и что такое аборт (abortion), практически невозможно. Да и как объяснить девочке основы гигиены, если у нее просто «пися»? До того как средства гигиены стали активно рекламировать по телевизору и в интернете, девушки при появлении первых месячных (menarche) часто сильно пугались и думали, что умирают.
Есть еще научный язык. Но беда терминов в том, что они кажутся сухими и порой сложными для произношения. Вряд ли удастся доходчиво донести свою мысль таким образом: «Табу на интромиссию в пубертате не исключает куннилингуса и фелляции, что некоторые считают перверсивной девиацией, в отличие от соматического коитуса, направленного на прокреацию». Еще в самом начале фраза становится невозможной для восприятия. К тому же профессиональные понятия не всегда четко определены и корректны из-за отсутствия единства в терминологии. Например, «masturbation» могут называть онанизмом, а «homosexuality» — содомией, что неприемлемо.
Напрашивается вопрос: «Неужели в русском языке нет аналогов?» Разумеется, есть. Давайте сравним английское «masturbation» и русское «рукоблудие». Как объяснить подростку, что это нормальный, приятный, но интимный (в том смысле, что происходит наедине с самим собой) процесс, используя слово «рукоблудие»? Блуд — это точно что-то стыдное, плохое и порочное.
Даже само слово «секс», пришедшее к нам из английского, до сих пор несет в себе эмоциональную окраску. В англоговорящих странах «sex» означает «пол» (мужской или женский). Дети с детства слышат его, оно эмоционально нейтрально, а жесткое табу на эти темы в России долго заставляло произносить его стыдясь и шепотом. Потом случились 90-е со своего рода сексуальным раскрепощением, и тогда о сексе стали кричать со всех сторон. В итоге теперь, когда мы слышим слово «секс», мы испытываем сразу и стыд, и интерес, и возбуждение.
Неприемлемость детского, грубого и научного языков зачастую сводит разговоры о сексе между родителями и подростками (да и между партнерами) к речевому вакууму. Остается общение многозначительными намеками. Но намеки — очень непонятный язык. Он ведет в лучшем случае к непониманию, в худшем — к насилию. В русскоговорящем обществе бытует мнение, что девушка должна быть неприступной, а мужчина — проявлять настойчивость и «дожимать». В результате «нет» часто воспринимается как «да, но будь понастойчивей» или «может быть». В англоговорящих культурах, напротив, больше ценят открытость в разговоре о предпочтениях.
Так что для повседневного общения и работы детских и взрослых психологов на русском нужны слова — простые и понятные. Для смелых родителей есть вариант с раннего детства знакомить ребенка с медицинским языком. На нем можно доступно и спокойно говорить о сексуальном развитии. Кроме того, честные ответы на возникающие во время взросления вопросы, а не избегание или отшучивание, помогают установить доверительные отношения в семье.
Хорошо, если ребенок знает, что ему есть с кем обсудить важные для него темы. Но и тут из-за отсутствия сексуальной культуры в России могут возникнуть сложности. Представьте девочку лет пяти, которая подбегает к маме на пляже со словами «Мама, у меня вся вульва в песке». Велика вероятность, что не привыкшие к подобной лексике окружающие, не стесняясь в выражениях, не упустят возможность упрекнуть мать, а своим детям нравоучительно посоветуют с этой девочкой не водиться.
Опросы и жизненный опыт показывают, что мат, произнесенный ребенком, вызовет гораздо меньшую реакцию. Почему так? Из-за устоев. Мат в русском языке — дело привычное: он дома, на улице и в интернете, на нем разговаривают. Медицинские же термины, несмотря на свою точность, можно услышать настолько редко, что они вызывают шок и отторжение.
Помимо отсутствия понятного и простого языка, в русском менталитете до сих пор преобладают стыдливость и стеснение. Что уж говорить о детях, если взрослые не могут обсудить тему секса между собой. Они ждут, терпят, намекают, придумывают многочисленные метафоры и аллегории, но непонимание порождает тревогу и неудовлетворенность.
Как в таком состоянии говорить с ребенком? Пожалуй, надо начать с себя и попробовать обсудить это с собой и с партнером. Овладев необходимым словарем, подобрав комфортную терминологию, можно начинать выстраивать диалог с подростком. А помочь в этом может логичный и корректный английский, на котором подобные диалоги начались значительно раньше. Подтянуть нужную лексику вы всегда можете на бесплатном вводном уроке.
условия соглашения